ну да ладно я не критик это был всего лишь мой взгляд
насчет самого текста то стиль текста и ваша манера его преподнести, мне понравилась
видно что вы хоть немного да старались,
что не понравилось это то что сюжет заезженный, какой то странный человек в плаще, эксперименты, профессора, жертвы науки, мне абсолютно не понравился сюжет, читаешь текст и в голове миллионы всплывают подобных, как буд то бы вы начитавшись фантастики решили написать что нибудь из под своего пера, не знаю может кого нибудь заинтересует ваше произведение но меня оно не тронуло и не заинтересовало, но не обижайтесь на меня это всего лишь мой взгляд,
мне очень понравилось что не смотря на скучный заезженный сюжет вы смогли его преподнести легко без всяких наворотов в предложениях. Искренно желаю вам Удачи!

Само повествование вроде бы логичное, однако иногда Вы огорошиваете читателя. Вроде бы солнце, а тут уже гроза. Вроде быт только ветер, а тут уже стоят все мокрые. Вдруг уставилась какая-то старушка. Просто вставьте хотя бы по фразе в такие моменты, чтобы сделать плавные переходы, а то возникает ощущение раздробленности.
И еще один момент... Слишком длинный-то разговор завязался на крыше, учитывая то, что шел дождь. Может, все-таки переместить куда-нибудь героев? или с дождем повременить?

Язык насыщен оборотами, правда, иногда не совсем верно оформленными. Живые образы, нет бессмысленных фраз у героев. И картинка вроде бы вполне четкая нарисовалась. Только не спешите лепить в один сюжет множество элементов: заходящее солнце, тучи, гроза, мукрая футболка...

Удачи Вам

Нет, не влюбилась. Нет смысла сохранять интригу сюжета, буду рассказывать всю мою задумку, так что спрашивайте не стесняйтесь )))) . Как бы банально не звучало, но это бабушка Максима (Геннадий соответственно дедушка).

Не спешите с критикой о банальном сюжете. Основная мысль тут вовсе не в экспериментах и странном человеке в плаще. Я постарался вложить более глубокий смысл, а все эти эксперименты нужны для красивой оболочки. При всем уважении прочитав одну главу рано судить о сюжете.

Добавлено (06.03.2011, 21:01)
---------------------------------------------

Разве вот так резко? По-моему я сделал достаточно плавный переход. Третье предложение уже готовит к грозе: «Духота уходящего дня, предвещала скорый дождь, и действительно вдалеке уже слышались первые раскаты грома, доносившиеся откуда-то из-за реки. Легкий ветерок навевал пьянящий аромат луговых цветов и трав» .

Я не просто так описываю тут природу. Природа отражает характер разворачивающихся действий. Сначала спокойный романтический, затем это все очень резко меняется, как меняется и замысел. Ребятам предстоит многое узнать за эту ночь о своем прошлом и не только. Природа помогает создать нужную атмосферу для повествования.

Добавлено (06.03.2011, 21:10)
---------------------------------------------

Заходящее солнце, тучи, гроза, мокрая футболка не слеплены в одну кучу, а описаны в разных частях главы. И уж совсем не понятно, что значит «не спешите лепить в один сюжетмножество элементов: заходящее солнце, тучи, гроза, мокрая футболка...». Это разные элементы, помогающие раскрыть сюжет и описать действия, и они совсем не противоречат друг другу.

– Дайте, пожалуйста, еще кофе – протягивая деньги барменше, сказал Максим.
– Капучино? – механическим голосом спросила девушка и безразлично посмотрела на посетителя.
– Да, да – торопливо подтвердил Максим.
– Садитесь, вам принесут – зевая, ответила барменша и, отвернувшись от парня, приступила к очень ответственному занятию, от которого ее оторвал Максим. Вооружившись трубочкой для коктейля, она принялась давить полумертвую муху.
Искренне надеясь, что эту трубочку выкинут, Максим пошел к своему столику. На душе было скверно, смутное чувство тревоги не покидало парня уже несколько дней. Череда странных событий, не давала Максиму покоя. Сначала ему встретился странный человек, рассказывающий о «Прогрессе», потом парень нашел газету, датированную 1991 годом в которой Николай Белов писал о его отце. Последней каплей стал рассказ Кристины о ее путешествиях по заброшенному заводу. И как так получилось, что Кристина умудрилась там побывать раньше! Максима не раз посещала мысль, что все это подстроено, и чей-то хитроумный план ведет его к таинственному «Прогрессу».
Парень не заметил, как дошел до своего столика и сел на свое место. Взгляд его бесцельно блуждал по столу. Там были навалены тетради, книги, конспекты. За всем этим бумажным хламом восседала Катя и что-то писала в тетради. Рядом с ней стоял остывший кофе, к которому она так и не притронулась. Максим уставился на собственную пустую кружку и принялся отрешенно разглядывать кофейную гущу на дне своей чашки.
– Что это с тобой? – поинтересовалась Катя, выглядывая из-за вороха статей, книг и тетрадей.
– Думаю, пойти на «Прогресс» надо завтра – задумчиво вертя в руках чашку, сказал Максим.
– Как завтра? – удивилась Катя – Мы же хотели на выходных.
– Терпеть целую неделю циничные подколки Кристины!? – вспылил Максим.
– Просто не обращай внимания – пожала плечами Катя, вновь погружаясь в работу – я думала, мы должны держаться подальше от этого «Прогресса», ты же мне все уши прожужжал, что есть коварный план, составленный с одной целью – заманить нас на завод.
Катины подколки, не вызвали ничего, кроме раздражения. Максим нахмурился и недовольно посмотрел, на свою циничную спутницу. Конечно, если взглянуть со стороны и подумать здраво, то кому понадобиться заманивать двух молодых людей на заброшенный завод. Хотя прослеживалась некоторая цепь событий, которые не давали Максиму покоя.
Предчувствие чего-то необычного, ощущение, что скоро должно произойти что-то особенное, будоражило сознание парня. Личные проблемы, связанные с родителями, однообразная жизнь, набившая оскомину, все это, смешавшись в одну сплошную серую массу, давило на парня. Жажда приключений завладела Максимом с ног до головы, проникла в самые удаленные уголки его сознания. И он боялся, что его никто не ведет к этому загадочному «Прогрессу», что ничего не произойдет.
Раздражение юного искателя приключений незамедлительно вылилось на единственного, сидящего рядом человека.
– Ты опять засела над своими уроками, сколько можно? – сухо спросил Максим.
Он выхватил первый попавшийся листок и прочитал тему доклада: «Кризис современного образования».
– Что дома реферат нельзя было подготовить? – проворчал Максим, желая перевести тему разговора.
– В пятницу у нас экзамен по педагогике и мне жизненно необходимо принести этот доклад на консультацию. А дома подготовиться я не смогу, ты же знаешь у моего папы депрессия, там совершенно не рабочая обстановка.
– Да уж, знаю – злобно проворчал Максим.
Катя неодобрительно посмотрела на своего спутника поверх бумажного хлама и снова приступила к подготовке выступления. В кафе зашел бодренький старичок лет 70. Он был почти полностью лысый, лишь по бокам остались пряди седых волос, но как, ни странно это ему шло. Ни усов, ни бороды он не носил, легонькая клетчатая рубашка гармонировала с синими джинсами и белыми туфлями.
Старичок стал озираться по сторонам, явно кого-то выискивая. Неожиданно он остановил свой взгляд на Максиме, и некоторое время пристально вглядывался в него. Парню стало не по себе, он хотел уже что-нибудь крикнуть старику, но тут раздался голос официантки.
– Ваш кофе – буркнула она, ставя Максиму остывший кофе.
Парень поблагодарил, но официантка его не слушала, она, сонно брела к бару. Максим тут же принялся искать глазами, только что пришедшего старика, и обнаружил его почти сразу. Старик деловито что-то говорил официантке, видимо пытался сделать заказ. По обрывкам долетавших фраз, можно было понять, что посетитель недоволен. Но работающий тут персонал, это явно не волновало. Официантка с каменным лицом что-то объясняла бестолковому посетителю. В конце концов, старик махнул рукой, в прямом и переносном смысле, и заказал себе кофе. Максим ухмыльнулся и перевел взгляд на собственный заказ.
Кофе уже давно остыл, причем задолго до того как его принесли Максиму. Сверху плавала белая пенка, и это вовсе не были сливки, а запах напоминал жженый сахар. Максим поморщился и отодвинул кофе подальше.
– Не любишь здешнюю кухню? – улыбнулась Катя.
– Не особо – хмуро ответил Максим.
Он не разделял Катин оптимизм, все-таки за кофе он заплатил.
– Не переживай, пойдем мы завтра на «Прогресс» – подмигнула девушка и взяла Максима за руку.
Парень даже вздрогнул, когда почувствовал, на своей руке нежные прикосновения своей спутницы. Руки у нее были такие теплые, ласковые, что все плохие мысли сами собой улетучились, и Максим невольно улыбнулся.
– Кого я вижу – манерно растягивая слова, прогнусавил кто-то совсем рядом.
Максим повернул голову и увидел… ну да, конечно это была Кристина. Короткие светлые волосы, едва достававшие до плеч, вздернутый нос, худощавая, с бледной сухой кожей, словно из нее выжали всю жидкость. На ребят она смотрела из-под больших очков, в черной роговой оправе. Маленькие водянистые глазки, так и пожирали ребят.
– Дочка запойного алкоголика вместе с сыном несостоявшегося президента. Нет, нет императора всея Руси – Кристина неприятно хихикнула и зло сщюрив глаза продолжала – вот, только он умер на пилораме «Прогресса». Смерть достойная императора.
Максим побагровел, он с ненавистью смотрел на Кристину. Самообладание покидало его, и было поганое чувство, что скоро, как говорится, он за себя не отвечает.
– И мы рады видеть тебя циничный кусок собачьего дерьма – презрительно глядя на Кристину, сказала Катя – Что тебе надо, проваливай!
– Абсолютно ничего – продолжала гнусавить Кристина – Просто хотела поздороваться с неудачниками.
Кристина повернулась к Кате и, с ненавистью глядя на девушку, процедила:
– Хоть твоего отца и восстановили в должности, хоть он и профессор истории – Кристина скорчила уродливую гримасу, что, по-видимому, должно было выражать глубокое презрение – но он как был психопатом и алкоголиком так им и остался, а вчерашний случай тому подтверждение.
Кристина самодовольно зашагала прочь из кафе. При этом выражение лица у нее было такое, словно перед ее носом лежала огромная куча того, чем, по сути, Кристина и являлась. Брезгливо морща нос, она всем видом показывала, что ей противно находиться в одном помещении с Катей и Максимом.
Кто бы только знал, сколько выдержки пришлось проявить Максиму, каким нечеловеческим усилием воли заставил он себя промолчать, и не швырнуть первым попавшимся предметом Кристине вдогонку. Даже Катя вышла из себя, хотя внешне оставалась спокойной, но руки предательски дрожали от гнева.
– Стерва, как она смеет – яростно прошипел Максим – мало того что без спроса вытащила из моей сумки вырезку из газеты, так еще и прочитала ее перед всей аудиторией. Вот зачем твой отец написал эту статью? Зачем написал что мой отец мог стать президентом?
– Ты считаешь, что виноват мой отец? – ледяным тоном спросила Катя.
Казалось все ее негодование, вся злость, которую она испытывала к Кристине, сейчас выльется на Максима. Парень с опаской посмотрел на свою спутницу. Меньше всего ему хотелось ссориться с Катей, он уже понял, что сказал лишнего.
– Нет, конечно, я просто говорю хорошо, если бы он не писал эту статьи ну или хотя бы не писал про…
Но закончить свою речь Максим не смог, Катя севшим от гнева голосом процедила сквозь зубы:
– После гибели твоего отца на «Прогрессе», мой папа всеми силами пытался разобраться в причинах его смерти, обошел кучу инстанций использовал все доступные средства, в том числе писал в газеты разные статьи, а в итоге его оболгали, написали, что он страдает паранойей, невменяем и любит быть в центре внимания! И это такой благодарностью ты платишь взамен? Идешь на поводу у этой подхалимке и сплетнице?
– Ты права, прости меня – пошел на примирение Максим – твой отец единственный кто помогал нам, а после смерти мамы даже машину продал и отдал нам деньги.
Голос парня дрогнул и он замолчал. Мама умерла, когда Максиму было всего шесть лет. У него остались лишь смутные детские воспоминания о ней. Он помнил, как ему было хорошо с ней, как она пела ему колыбельную, как целовала в щечку. А потом ее не стало. На работе случился сердечный приступ, она умерла еще до того как приехала скорая помощь. С тех пор Максим живет с бабушкой и дедушкой по маминой линии. У отца родители умерли давным-давно. Николай Белов после смерти мамы и вправду очень помог, продал машину, а деньги безвозмездно отдал бабушке Максима. Так что Катиному отцу они обязаны по гроб жизни.
– Эта Кристина просто носитель мирового зла – вздохнула Катя.
– Лучше и не скажешь – согласился Максим и немного погодя задумчиво продолжил – хотя в одном она права вчера твой папа вел себя странно. Я заходил утром за тобой и увидел, как твой отец выталкивал из квартиры Кристинину маму, при этом орал на нее не переставая.
– Да это же семья Горшковых! – вспылила Катя, она даже привстала в приступе гнева, и ее чашка, с кофе опрокинувшись, залила все конспекты – Что Кристина, что ее мать те еще сволочи. Интересно о чем они таком говорили, что мой отец так расстроился. Второй день пьет, а ведь до этого 5 лет ничего спиртного не употреблял.
Катя выглядела совершенно расстроенной и уставшей. Неожиданно к ним подошел старичок, тот самый, что наблюдал за Максимом. Он жизнерадостно поинтересовался:
– Могу я присесть?
И тут же ловко пододвинул стул, стоявший у соседнего столика, и как ни в чем не бывало, подсел к ребятам. Старичок беззаботно закинул ногу на ногу и вальяжно откинулся на спинку стула. Вся его фигура выказывала непринужденность, граничащую с фамильярностью. Он беззаботно улыбнулся, оцепеневшим от такой наглости ребятам, и пока те не пришли в себя представился:
– Меня зовут Геннадий Викторович, должно быть вы слышали обо мне?
Спросил незнакомец, делая особый акцент на выражении «слышали обо мне». Несмотря на доброжелательный тон, и непринужденную позу взгляд у Геннадия оставался внимательным, он словно рентгеновский луч пронизывал Максима насквозь. Парню стало не по себе.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такой, и мне кажется… – начал, было, Максим, но его перебил наглый старик.
– Ах, как жаль, что не слышали – помрачнел старик – Я ведь очень хорошо знал твоего отца – обращаясь к Максиму, сказал Геннадий Викторович.
Повисла тишина. Катя, наконец, заметила катастрофу с конспектами и тихо выругнувшись принялась спасть свои труды.
– Откуда? – насторожился Максим.
С детства Максиму говорили, что его отец погиб на «Прогрессе» в результате несчастного случая. Но кроме Катиного отца, за всю свою жизнь парень не встречал человека, который бы знал Алексея Прозорина, отца Максима. Бабушка объясняла это тем, что все друзья отца остались в Санкт-Петербурге. Но впрочем, насколько Максим знал никто не приехал в 1991 году на похороны Алексея. Была только его мать и Николай Белов, отец Кати. А тут вдруг к ним подсаживается незнакомый старик в кафе и говорит, что очень хорошо знал его отца… странно это.
– Я работал с твоим отцом – ответил Геннадий Викторович очень серьезно. Он уже не сидел, развалившись на стуле, закинув ногу на ногу, а принял деловой вид, даже тон его изменился, стал деловым и властным.
– Ты, наверное, знаешь, что твой отец работал в Госкомобразовании? – спросил Геннадий.
–Что? – не понял Максим.
– Это государственный комитет СССР по народному образованию – пояснил старик – я занимал должность замминистра и отправил твоего отца в эту злополучную командировку, он должен был осмотреть административный центр «Прогресса» и дать заключение подходит ли комплекс, для размещения в нем филиала Уфимского экономического института…
– Почему занимал? – перебила Геннадия Викторовича Катя – вас что уволили?
– Нет – с достоинством ответил старик, не обратив внимания на бестактную выходку Кати – Как ты сама понимаешь, Госкомобразования уже нет, сейчас я работаю в Федеральном институте педагогических измерений в Москве и ненадолго приехал к вам в Бирск по делам.
– О… Так это мы вам должны сказать спасибо за ЕГЭ? – оценивающе осматривая Геннадия Викторовича спросила Катя – всегда мечтала посмотреть на кого-нибудь из этого федерального института измерений, вроде и выглядите как человек и рогов с копытами у вас нету, а затеяли такую отвратительную реформу.
– Где же отвратительную? – запротестовал старик – Я один из первых выступал за централизованное тестирование и до сих пор считаю эту реформу правильной. ЕГЭ нужен всем, кто заинтересован в равной и честной конкуренции, в понятных правилах игры. Благодаря ЕГЭ повышается доступность высшего образования. Смотри сама, в лучшие вузы страны из провинции почти никто не поступал, а сейчас ровно половина поступивших из глубинки России.
Катя залилась звонким задорным смехом.
– Вы только что сами озвучили еще один минус современных образовательных реформ. Как же так получилось, что в Советском союзе в лучших вузах страны в основном учились как раз студенты из провинций, и никакого ЕГЭ не было! Все это красивые обтекаемые фразы. Реальная же статистика говорит, что двоечники сдают ЕГЭ лучше обычного экзамена, а отличники – хуже.
Максим не слушал препиранья Кати с Геннадием Викторовичем, парень думал об отце. Если б этот старик не послал папу на «Прогресс» все бы сейчас было по-другому. Максим понимал, что глупо обвинять Геннадия, но ничего не мог с собой поделать.
– Так это ты виноват в смерти моего отца! – выпалил Максим, сжимая кулаки – если б ты его не отправил на «Прогресс» он был бы жив!
Старик вздрогнул и осунулся, после непродолжительной паузы он поднял на Максима взгляд полный сожаления и расскаивания. Немного помолчав, Геннадий снова заговорил.
– Да, я виноват – голос его дрожал – я не должен был его посылать на «Прогресс».
– Ну что вы, вы ни в чем не виноваты – ласково сказала Катя и с негодование посмотрела на парня, показав ему кулак из-за спины Геннадия – вы же не могли знать, что все так получится.
– Получится как? – задал неожиданный вопрос Геннадий Викторович – вы же не знаете, что произошло на «Прогрессе».
– Ну, так расскажите нам – холодно, глядя на старика, потребовал Максим.
– Расскажу – согласился старик, именно за этим я и подсел к вам.
Неожиданно внимание Максима привлек странный мужчина, сидевший за соседним столиком, он не отрываясь, очень внимательно следил за ними. Это был высокий, широкоплечий мужчина в длинном до пят черном балахоне с капюшоном. Капюшон был накинут, и разглядеть лицо было невозможно. Максим готов был поклясться, что еще секунду назад за столиком никого не было. Но что действительно было не понятно, как незнакомец сидел в такой одежде, полностью закутанным с ног до головы… и это в июне месяце! В то время как все посетители сидят в майках и шортах, обливаясь потом, незнакомец был одет, по виду в очень даже теплую одежду.
– Как я уже говорил, мы с твоим отцом работали вместе – раздался голос старика.
Видимо, Геннадий Викторович собрался с мыслями и начал свой рассказ. Максим даже вздрогнул от неожиданности, он до того увлекся, рассмотром странного человека, что напрочь забыл о старике, о размолвке с Катей и «Прогрессе». Но теперь парень приготовился слушать, он догадывался, что Геннадий сейчас ему расскажет нечто очень важное. А старик тем временем продолжал:
– Я отправил его на «Прогресс», но он поехал не один. С ним была его жена с шестимесячным сыном и его друг, коллега по работе Николай Белов также со своей женой и четырехмесячной дочкой.
Еще я отправил с ними своего личного охранника Дементьева, он должен был обеспечить безопасность. Остановились все у твоих бабушки с дедушкой – Геннадий Викторович кивнул в сторону Максима – Твоя мать осталась у родителей с тобой и четырехмесячной Катей, а отец и Виктория Белова отправились осматривать «Прогресс». Николай Белов находился в административной части завода, утрясал бумажные вопросы.
Геннадий Викторович замолчал, видимо собираясь с мыслями.
– Это я все и так знаю – бесцветным тоном сказал Максим, отрешенно глядя в потолок.
Откровенно говоря, он думал, что старик поведает ему какую-нибудь тайну или факты о гибели его отца, а пока что он говорит набивший оскомину рассказ.
– В одном из цехов, где делали парты для школы, произошел несчастный случай на пилораме, после чего отца и Катину мать хранили в цинковых гробах. Но Николай Белов считает, что это убийство, даже пытался добиться эксгумации, но ничего не вышло. У нас даже есть его статья в газете – Максим кивнул на статью в газете, лежавшую в куче Катиных конспектов, книжек и прочего бумажного хлама.
Это была та самая газета, которую они нашли вчера, точнее ее забыл на скамейке двухметровый амбал, со странной татуировкой на руке в виде китайских иероглифов, непонятно почему читающий газеты 1991 года. Именно эту газету читала перед всей аудиторией Кристина, именно в ней Белов написал, что отец Максима мог стать президентом.
Геннадий Викторович взял в руки, указанную парнем газету и быстро пробежал глазами по статье.
– Я читал эту статью – отложив в сторону газету сказал Геннадий Викторович.
– Вот видите, из-за вас мой отец не стал президентом – горько усмехнулся Максим, вспоминая утрешний позор.
– Не разделяю той сарказм – серьезно сказал Геннадий – твой отец стал бы президентом, это абсолютно точно, я видел.
– Видели? – не понял Максим – В каком смысле?
– Давайте все по порядку я, и хотел поговорить с вами об Александре, о твоем отце Максим. Я все это время наблюдал за вами, как складывается ваша судьба, вы мне не безразличны.
– А если небезразличны, почему не помогали, почему мы вас не знаем? – язвительно спросила Катя.
– Я помогал. Много раз. Честно говоря, не без моего ходатайства Николая Белова снова приняли работать в академию.
– Достаточно – бесцеремонно перебил Геннадия Викторовича Максим – вы нам хотели рассказать про моего отца.
– Ну а теперь я расскажу того, что ты не знаешь – тихо, но четко произнес старик – если бы Катин отец добился эксгумации Алексея Прозорина и Виктории Беловой, то обнаружил бы, что могилы пусты. Никаких тел там нет, и не было никогда.
Повисла звенящая тишина, похоже, у ребят был шок, Максим на время потерял способность мыслить и вместо того, чтобы спросить, откуда Геннадий это знает, задал единственно интересующий его вопрос:
– А где же они?
– Никто не видел, чтобы кто-нибудь покидал объект. Многочисленные камеры наблюдения, расположенные по периметру, и мимо которых нельзя пройти, ничего не зафиксировали. Мало того, никто из персонала не видел твоего отца и Викторию Белову – внимательно глядя на Максима, ответил старик, взвешивая каждое слово.
Катя с широко открытыми глазами смотрела на Геннадия Викторовича. Она была так удивлена и шокирована этой новостью, что ее рот был приоткрыт от удивления. Девушка уже добрых пять минут сидела в полном оцепенении, казалось она не в состоянии понять, поверить услышанному. Максим тоже не мог прийти в себя. Откуда старик знает это. Может он врет или это розыгрыш… нет, такими вещами не шутят. Парня охватила странная нервозность, он не мог сконцентрироваться на одном предмете, ему стало плохо. Как же так почему ему не рассказала мама, почему ничего не сказал Николай Белов, ведь его отец и Катина мать могут быть живы. Стоп, сам себе мысленно приказал парень, а может они ничего и не знают. А может вообще это врет старик, Максим же его даже не знает.
– Откуда мне знать что вы не врете? – пристально глядя в глаза, спросил Максим.
– Ниоткуда – совершенно невозмутимо ответил Геннадий Викторович – но если выслушаете весь мой рассказ, уверен вам многое станет ясно.
– Рассказывайте – рассеянно согласился парень.
Геннадий, не спрашивая, взял холодный Кофе Максима и, морща лоб отхлебнул. Было видно, что старик пытается составить рассказ так, чтобы выставить себя в хорошем свете, иначе он бы просто рассказывал, а не морщил сейчас лоб и не думал как лучше начать. Максима опять захлестнула новая волна непонятной нервозности, взгляд парня хаотично блуждал по кафе и нечаянно опять наткнулся на странного незнакомца в черном балахоне, наблюдающего за ними.
– И кто этот человек!? – раздраженно воскликнул Максим, указывая на незнакомца.
– Где? – разворачиваясь и глядя на то место, которое показывал Максим, спросил старик.
По мере того как Геннадий Викторович поворачивался глаза его округлялись от ужаса. Вот он уже в упор смотрит на незнакомца в балахоне. Старик мертвенно побледнел, кружка выскользнула из ослабевших рук и с оглушительным звоном упала на пол, разлетевшись на десятки мелких осколков. Геннадий так и застыл, не моргая, уставившись на незнакомца.
– Уважаемый – холодно сказала официантка, обращаясь к Геннадию Викторовичу – вы разбили чашку, необходимо заплатить штраф.
Ребята и старик на миг отвлеклись на официантку, но когда взглянули на, то место, где мгновение назад сидел человек в черном балахоне, то никого не обнаружили. Краем глаза Максим заметил, что многие посетители, давно за ними наблюдают, и по-видимому исчезновения странного человека не заметили, как будто они его вообще не видели…
– Вот держите – не отрывая взгляда, от того места где только что сидел незнакомец, сказал старик протягивая официантке тысячную купюру.
И не прибавив больше ни слова, не попрощавшись с ребятами, Геннадий Викторович встал и, не обращая никакого внимания на окрики ребят, и на протянутую официанткой сдачу пошел к выходу.

Falbin, не обижайтесь на мои слова, это всего лишь мое мнение. Текст приятный, но вот из-за таких неточностей он теряет все то обаяние, какое могло бы быть.

Удачи вам!

И это очень хорошо. Именно чтоб выслушать обоснованную и конструктивную критику я тут и опубликую несколько глав. Узнать, как мой текст видится другим со стороны.
Но мое мнение может не совпадать с вашим, и это вполне нормально. Я рассказываю, как я себе это вижу, и что я хотел донести до читателя. В конце концов, в споре рождается истина. И если я критикую вашу критику это вовсе не значит что я не прислушиваюсь к вашему мнению. Для меня важно мнение любого.

Добавлено (07.03.2011, 12:22)
---------------------------------------------
Изгина, На что обижаться? Наоборот огромное вам спасибо, за то, что показываете на недочеты.

(!) Произведение на мой взгляд сгубило неведомое число штампов вперемешку с разнообразными клише из американского синематографа, в том числе в сюжетной линии. Начало неплохое, но сюжет оказался убогим. Главу вторую пока не трогаю.

P.S. ничего личного.

Я это уже говорил и скажу вновь:

Под выражением «критикую вашу критику» я имел в виду спорить. И спорить не просто так ради спора, а по делу, в тех местах, где мое мнение и мнение читателя расходится. Я не считаю что "это занятие крайне бесперспективное". В конце концов, в споре рождается

Добавлено (08.03.2011, 10:41)
---------------------------------------------

Лето выдалось жарким, ненормально жарким. В тени доходило до 35 градусов по Цельсию. Алексей искренне радовался, что сейчас находится не в душном, закатанном в асфальт Ленинграде, а в небольшом провинциальном городке Бирске. Этот город находился в ста километрах от Уфы, он весь буквально тонул в зелени. Алексей дышал полной грудью, хоть его и отправили за две тысячи километров от его родного города, сейчас он был этому искренне рад. Он уже два года не брал отпуск, работал по двенадцать часов, и вот теперь он все равно, что на курорте. Вспомнив о работе, ход его мыслей приобрел совершенно другой характер. От приятных мечтаний человека, не обремененного властью, отдыхающего в живописном уголке России, к мрачным раздумьям, сотрудника Госкомобразования. Образовательная система, да и вся страна катилась в жуткую пропасть, и остановить разложение давно сгнившей социалистической системы было уже не под силу никому. Алексей Прозорин вовсе не был сторонником этих коррумпированных капиталистических с позволения сказать товарищей, но он был реалист и прекрасно понимал, что социализм изжил себя. Реформы нужны, в этом Алексей не сомневался, нужны настоящие реформы, а не те, которые принимали эти партийные клоуны. Ну, кому сейчас нужно переименовывать Ленинград в Санкт-Петербург? С гневом думал Алексей. Экономика находится в стагнации, вот-вот разразится жуткий кризис с инфляцией похуже, чем после гражданской войны 1920 года.

– О чем это ты задумался? – с любопытством глядя на своего друга и коллегу по работе, спросил Николай Белов.

Алексей очнулся от своих невеселых мыслей и уставился на Николая, который буквально излучал жизнерадостность и оптимизм. Прозорин даже улыбнулся, его мысли снова вернулись в спокойное размеренное русло неги и сладкой лени, которую он себе не позволял уже Бог знает сколько времени.

– Думаю вот, начальничек совсем из ума выжил, посылает нас к черту на куличики, чтобы мы выяснили, пригоден ли военный завод «Прогресс» для размещения в нем филиала Уфимского экономического института – ответил Алексей.

Идущий рядом с Алексеем и Николаем двухметровый амбал звучным раскатистым басом расхохотался.

– Нехорошо о начальстве отзываешься – весело прогудел двухметровый качек – смотри, как бы боком не вышло.

Алексей фыркнул и продолжил:

– Я ему это не раз в лицо говорил. И вообще, честно говоря, последнее время меня пугает его реформаторский пыл. Уж не знаю, чего он добивается, но это явно не забота о советском образовании. Только представьте, он намерен упразднить вступительные экзамены в ВУЗы и перевести все на тестирование! Благо в министерстве еще остались здравомыслящие люди, и это предложение не было воспринято серьезно.

– Да, это полный маразм оценивать знания тестированием, кого мы получим роботов, не способных на нетривиальные решения. Если направить всю подготовку абитуриентов на сдачу тестов, то об объективной оценке можно забыть. Ведь стратегию решения задач сразу предложат учителя, к примеру, вычеркивание неверных ответов методом исключения и прочее. Будьте уверены, что ни о каких творческих личностях речь идти не может, мы сознательно убьем в них криативное мышление – с жаром выпалила гневную тираду Виктория Белова, именно она первая высказала Геннадию Викторовичу все что думает об этой реформе. И не нашлось ни одного человека, который бы с ней не согласился. Да и мыслимое ли это дело, советских детей, чей уровень образования не только не уступал, но и во многом превосходил западный проверять тестированием. Разве может сравниться беседа абитуриента и профессора, с кучкой вопросов, которые могут охватить лишь малую часть знаний? Неужели оценка профессора, посвятившего свою жизнь изучению этой дисциплины и науки, будет не объективной, или неужели кто-то всерьез думает, что тесты справятся с этим лучше? Все это казалось очевидным, поэтому предложение Геннадия Викторовича сочли шуткой.

– Да что это мы все о работе, да о работе – воскликнул Николай – вы только взгляните какой тут невообразимо красивый пейзаж! Я говорил с местными, они рассказали, что совсем не далеко есть превосходное озеро, где растут, вы только подумайте, белые лилии!

Николай просто сиял от счастья, словно ребенок, получивший на рождество заветный подарок. Оценить красоты местной природы, как призывал Николай, в данный момент было невозможно. Компания только что вышла из частного дома, где они остановились на ночлег. Это был дом родителей Марии, жены Алексея. Именно поэтому члены командировки взяли с собой детей. Вообще после выполнения работы друзья планировали отдохнуть недельку другую.

Компания шла по одной из главных улиц города – Интернациональной. Надо сказать, что городок был провинциальным донельзя. Одноэтажные деревянные дома серой вереницей выстроились вдоль улицы. Пожалуй, из кирпича и камня тут были только гостиница, медучилище, мимо которого проходили работники Госкомобразования и хлебопекарня.

Гости северной столицы приехали вчера вечером и, конечно же, посетили местную достопримечательность – Соколок. Это был небольшой городской парк, располагавшийся на высоком отвесном берегу реки Белой. Стоило Николаю побывать там, как он буквально влюбился в девственную и первозданную природу Башкирии. Житель Ленинграда, привыкший к равнинным пейзажам, он был в восторге от открывшейся картины.

Пейзаж представлял собой характерную картину для Российских рек, только многократно насыщенней и краше. Правый берег, на котором располагался город, был на высоком холме, местами переходившим в отвесный обрыв, как например на Соколке. Высота была метров шестьдесят и стоявшие у воды деревянные домики казались игрушечными, река широкой голубой лентой извивалась и терялась из виду сливаясь с горизонтом. Безмятежная голубая гладь реки была подернута легкой рябью, поднимаемую ветром, и ели различимую с такой высоты. Солнце отражалось тысячами бликов от водной глади, завораживая тех, кто созерцал и любил красоты русской природы. Левый же берег, как и положено, представлял собой обширную луговую долину. Растущие там деревья выстроились в ровные ряды с обширными полями в середине, это без труда выдавало хозяйственную деятельность человека направленную в этот раз на сохранение природных красот. За ними виднелась еще одна голубая змейка. Это было дивной красоты озеро, а судя по тому, насколько хорошо его видно на столь почтительном расстоянии этот водоем не уступал по ширине реке. Протяженность нельзя было определить, русло озера, вильнув, терялось в дали. Левый берег Белой периодически затоплялся весенними паводками, и тогда озеро и река сливались, образуя бескрайнее море, невообразимо красивое зрелище. Николай знал это по рассказам местных жителей.

Насмотревшись и наслушавшись о живописных местах, Николай превратился в жуткого зануду. Он мог часами на пролет восхищаться красотами местной природы и сетовать, что все время проводит в душном суетливом городе. Временами, как сейчас, его охватывало нервное возбуждение, и он рвался порыбачить, сходить на пикник или просто побродить по березовой роще. Алексей полностью разделял стремление своего друга и пообещал себе, что когда вопрос с «Прогрессом» решится обязательно задержаться здесь на недельку.

Геннадий Викторович, а по совместительству начальник идущих на «Прогресс» работников Госкомобразования направил сюда пятерых своих сотрудников. Прозорина Алексея, назначили главным. Алексей был высокий атлетически сложенный мужчина лет 28, было видно, что он держал себя в форме и привык побеждать во всем. Волевой подбородок, целеустремленный взгляд и отличительная черта, он носил усы и эспаньолку. Бородка ему шла, в сочетании с облегающим и приталенным жакетом выглядел Алексей очень элегантно, он явно следовал моде. Приехал он сюда со своей женой Марией. Она осталась в гостинице нянчиться с их шестимесячным сыном – Максимом, а также с дочкой Николая – четырехмесячной Екатериной.

Таким образом, к «Прогрессу» сейчас шли вчетвером: Алексей, добродушный невысокий толстячок Николай Белов со своей женой и двухметровый атлет с перекаченными, как у культуриста мышцами. Это был личный охранник Геннадия Викторовича Дементьев, направленный в эту командировку якобы защищать «научный потенциал Советской России», как выразился начальник. Алексею это показалось странным, ведь Геннадий Викторович никогда раньше не отрывал от себя и не посылал с кем-то своего личного охранника. Но Алексей спорить не стал, ему нравился добрый веселый атлет. Казалось, что его идеальное, накаченное тело заменяло Дементьеву мозги, но это не так. Атлет был на удивление смышлен и всесторонне развит. Парой он мог поставить в тупик самого Геннадия Викторовича. Но что Алексея удивляло в охраннике, это почему атлет сделал себе татуировку на руке в виде китайских иероглифов.

Алексей не раз пытался выпытать у охранника, зачем он это сделал, на что атлет лишь многозначительно улыбался и, сделав таинственную мину, отвечал, что на это есть причины, или же попросту отшучивался. Как бы то ни было, татуировка оставалась для Алексея тайной, которую он отчего-то очень хотел узнать.

Между тем «научный потенциал Советской России», покинул город и сейчас шел все по той же Интернациональной, а справа и слева тянулись поля. Это был пригород, к слову весь городок можно было пройти меньше чем за час. Вдалеке справа виднелись какие-то постройки и огромная заводская труба, видимо там располагалась котельная. А впереди уже виднелся «Прогресс». До него было рукой падать, невысокие серые корпуса, насчитывающие четыре этажа, просторные цеха ласкали взгляд своей обыденностью и непринужденностью.

– Ну что ж пришли – бодро заметил Алексей – сделаем быстренько дело и свободны на весь день.

Все утвердительно зашумели, а из ближайшего к ним корпуса уже бежал навстречу сотрудникам Госкомобразования мужчина в белом лабораторном халате.

Странно подумал Алексей на «Прогрессе» же нет лабораторий, только цеха.

– Здравствуйте товарищи, меня зовут Михаил Черняев – запыхавшись, представился сотрудник «Прогресса» – у вас что, машина сломалась? Что же не позвонили, мы бы за вами свою служебную отправили.

Засуетился Черняев. Он походил на классического ученого. В белом халате, в очках с большими линзами и лохматыми, взъерошенными волосами.

– Не беспокойтесь – учтиво улыбнувшись Черняеву, сказал Алексей – мы решили прогуляться по свежему воздуху.

Черняев на минуту замолчал, удивленно рассматривая гостей из Ленинграда, а затем снова затараторил:

– Пойдемте, я покажу вам «Прогресс» устрою так сказать небольшую экскурсию – Черняев мерзко хихикнул и жестом пригласил проследовать на завод.

– Хорошо, показывайте экскурсию – согласился Алексей – но Николай проследует в административный корпус, чтобы утрясти бумажные дела. К концу нашей экскурсии как раз все подготовит, и мы сможем решить дальнейшую судьбу «Прогресса».

Черняев как то странно дернулся, услышав, что судьба «Прогресса» зависит от прибывших гостей и недобро посмотрел на Алексея. Николай же и вовсе насупился.

– А почему это я? – тоном мальчика, которого родители оставили дома учить уроки, а сами ушли в кино спросил Николай Белов.

Алексей улыбнулся и ответил:

– Потому что привилегия отдавать приказы находится у старшего группы, и к тому же мы сможем быстрее со всем разобраться и отправится на рыбалку о которой ты всю дорогу говорил – спокойно рассудил Алексей.

– Хорошо – кивнул Николай – до скорого.

– Да и пусть Олег с тобой пойдет, Николай – подумав добавил Алексей – вместе вы быстрее управитесь.

– Нет – отрезал Дементьев – у меня прямой приказ Геннадия Викторовича обеспечить безопасность в первую очередь тебя Алексей.

Руководитель группы знал, что если Дементьев что-нибудь вобьет себе в голову, то переубедить его не получится.

– Хорошо – согласился Алексей – пойдем с нами.

Виктория, Алексей и Дементьев пошли за своим гидом к четырехэтажному зданию, из которого только что выбежал их экскурсовод, а Николай отправился в административный центр, указанный Черняевым.

Дальше все происходило очень быстро. Впоследствии Алексею было трудно восстановить хронологию событий и четко отвечать на вопросы следователя КГБ. Сначала мощный подземный толчок, чуть не сбил Алексея с ног, он видел, как перекосило лицо Черняева, который видимо, понял что происходит. В следующую долю секунды он почувствовал, словно волна горячего воздуха ударила ему в лицо, и он увидел отрывок из жизни… словно это были воспоминания или будто он погрузился в сон. Впоследствии Алексей понял, что он увидел будущее.

Алексей сидел в удобном кожаном кресле, закрыв голову руками. Кресло было инкрустировано разными драгоценными породами деревьев. Кабинет, в котором находился Алексей, не мог похвастаться огромными размерами, зато представлял собой воплощение изящества, стройных сбалансированных форм интерьера. Роскошная отделка из дорогих пород древесины и натуральной кожи как нельзя лучше подчеркивали важность и могущество хозяина этого кабинета.
Алексей вздрогнул, куранты на Спасской башне пробили четыре утра. Он съежился и опустил руки на колени, пытаясь унять дрожь. Еще совсем недавно жизнерадостный энергичный и волевой президент России Алексей Прозорин, представлял сейчас жалкое зрелище. Щеки ввалились, лицо осунулось, на бледно-зеленой коже отчетливо вырисовывались морщины, хотя он был еще далеко не стар. Опухшие и красные от недосыпа глаза ошалело оглядели комнату. Алексей судорожно вздохнул и тихо прошептал себе под нос: «Вот и настал конец».
Кто-то постучал в дверь кабинета. Алексей постарался взять себя в руки и как можно спокойней сказал:
– Войдите – Алексей не узнал собственного голоса, вместо знакомого делового и громкого баса он услышал глухой дребезжащий голос старика.
В кабинет вошла высокая длинноногая красавица, словно с обложки журнала для фотомоделей. Она улыбнулась Алексею своей обворожительной белоснежной улыбкой и ласково сказала:
– Отдохнули бы Алексей Геннадьевич, третьи сутки уже не спите.
– На том свете отосплюсь – сухо отчеканил Алексей.
Красавица ничего не ответила, она, молча, подошла к столу и поставила на него дымящуюся кружечку Ристретто, самого концентрированного, самого крепкого и самого бодрящего кофе.
– Ваше кофе господин президент – холодно сказала красавица.
– Что с тобой Олесенька? – удивленно спросил Алексей – Ты обиделась?
Олеся ничего не ответила. Алексей бросил взгляд на стол, среди кучи документов лежала карта Бирска, не большего провинциального городка в самом сердце Башкирии. Карта была сплошь покрытая специальными метками и линиями. Еще бросился в глаза календарь, на нем была дата: 21 декабря 2012 года.
Алексей ухмыльнулся и тихо сказал себе под нос:
– Мы еще посмотрим кто кого.
Затем президент встал и одним глотком выпил кофе. Обжигая горло, кофе вместе с тем наполнял Алексея бодростью и решимостью, он знал, что должен делать. Двери в кабинет раскрылись, вошел Николай Евгеньевич с синевато-белым лицом.
– Вы были правы, вторжение началось, уже прорван наш первый рубеж обороны, мы несем потери.
Олеся вскрикнула и прижала ладони ко рту.

Ведение растворилось и вернуло Алексея в реальность. В туже секунду страшный взрыв разорвал в клочья ближайший к ним корпус «Прогресса», в который повел их Черняев. Куски кирпичей, бетона и прочего мусора разлетелись в разные стороны. Огненный столб взвился вверх метров на десять. Оглушительный взрыв разорвал тишину, грохот взрыва буквально ворвался через уши в черепную коробку, и гулким монотонным гудением осталась внутри. Взрывная волна сбила с ног Алексея, и он со всего маху ударился затылком об асфальт. Алексей впервые понял, что значит выражение: «посыпались искры из глаз». Перед глазами поплыли круги, он повернул голову и заметил что асфальт в крови, похоже, он сильно разбил затылок. Жуткая боль Сознание уже стало уплывать в спасительное забытье. Последним что он помнил, был крик Черняева:

– Моя лаборатория, мои труды!

Алесей успел удивиться, ведь на «Прогрессе» нет лабораторий, хотя может ему это показалось, и Черняев вовсе не кричал ничего. Так как видел это Алексей за секунду, до того как потерял сознание.

Очнулся Алексей от резкого запаха, ударившего в нос. Дежурный врач скорой помощи поднес к носу Прозорина ватку, смоченную нашатырным спиртом. Голова нещадно болела и буквально разрывалась на куски. Алексей резко открыл глаза, яркий солнечный свет нестерпимой болью отозвался в голове несчастного. Прозорин зажмурился и застонал.

Врач что-то прокричал ему, но Алесей не смог ничего разобрать, затем врач сделал укол Прозорину, после чего пострадавший снова потерял сознание.

Проходя сквозь крону деревьев, солнечный свет терял весь свой июньский зной, и вместо жаркого палящего солнца Алексея согревало нежное, буддто весеннее солнышко. Прозорин сидел на мягкой траве, спиной прислонившись к дереву. Терпкий аромат луговых трав и цветов уносил его куда-то далеко в детские воспоминания. Он с трудом мог соображать. Звуки сирен, стоны, чьи-то крики и ругательства доносились, словно из плохо настроенного приемника. Алексей не мог разобрать и выделить конкретные звуки, все смешалось в один бессмысленный монотонный шум. Его тошнило, а из ушей и носа тянулись струйки запекшейся крови. Мысли слушались неохотно, Алексей все еще не мог поверить в реальность происходящего. Ему стоило больших трудов, чтобы заставить себя выйти из ступора и попытаться разобраться в ситуации.

Судя по всему, без сознания он пролежал несколько часов, тени отбрасываемые предметами практически сошли, на нет, а солнце висело высоко в небе, значит уже полдень. От развалин, которые еще недавно были одним из многочисленных корпусов завода «Прогресс», шел густой черный дым, языки пламени вырывались из раскуроченных стен и разбитых окон. На десятки метров вокруг были разбросаны обломки кирпичей, обугленных досок и прочий мусор. Девять пожарных расчета не могли справиться с пожаром уже, судя по всему несколько часов подряд. От здания казалось, ничего не осталось, кроме кирпичных стен, но огонь с каждой минутой нарастал, словно вырываясь из-под земли. Но что действительно показалось странным Алексею, так это то, что вся земля под развалинами здания и на сотни метров вокруг значительно просела и покрылась глубокими трещинами, у нескольких зданий, расположенных поблизости треснули стены.

Было полно раненых и убитых, врачей и машин скорой помощи не хватало много людей так же как и Алексей лежали на траве, ждали когда врачи скорой помощи помогут тяжело раненным. Какой-то незнакомый мужчина лежал рядом с Алексеем. Прозорин похолодел, у несчастного была оторвана рука, он бредил и постоянно что-то бормотал баюкая свою культю.

Алексея вырвало. Надо было уходить отсюда, скорее, куда угодно лишь бы не видеть мученье людей, не слышать стоны. Прозорин покачиваясь и держась за ствол дерева, поднялся на ноги.

– Алексей Прозорин? – спросил высокий, атлетически сложенный человек.

Это был генерал-майор, Алексей без труда распознал это по генеральским звездочкам на погонах. На нем была белоснежная рубашка с галстуком, а поверх китель с золотыми нашивками и медалями. На вид ему было лет шестьдесят. У Алексея неприятно засосало под ложечкой, если им интересуется сам генерал КГБ, значит дело дрянь.

– Да, это я – хрипло подтвердил Алексей.

Слух к нему уже почти полностью вернулся, а вот голова кружилась по-прежнему.

– Я председатель КГБ Башкирской АССР Рагозин Аркадий Павлович – коротко представился генерал – пройдемте со мной.

У Алексея не было сил на расспросы, да и что бы это изменило, ему все равно пришлось бы проследовать за Рагозиным, поэтому Алексей молча побрел за генералом.

Вскоре они подошли к черной «Чайке». Это был красивый, хотя и устаревший автомобиль, снятый с производства десять лет назад.

Но даже Алексей, житель Ленинграда, не мог не восхитится дизайном этого автомобиля. Обтекаемые формы истребителя, «турбинные клыки» на бампере, обилие хромированных деталей, узорная решетка радиатора с многократно повторяющимся силуэтом птицы. Алексей даже замер, рассматривая это чудо инженерной мысли.

– В машину – нетерпеливо приказал генерал.

Алексей поморщился, он знал, что у таких историй редко бывает хороший конец. Как назло в мозгу крутились зловещие слова «ежовщина», «враги народа», «репрессии», «Гулаг». Алексей ухмыльнулся это все давно в прошлом, сейчас, когда перестройка в самом разгаре, в моде другие словечки, «плюрализм» например. Он ничего не сделал, глупо, в конце концов, боятся, сейчас, когда в стране свобода слова, когда во главе государства стоит не генеральный секретарь, а президент СССР, глупо боятся. Но Алексей боялся. Наконец вздохнув, он сел в машину.

В машине уже сидели коллеги Алексея, там был и Николай Белов, со своей женой, и Дементьев. Все были напуганы, Олегу досталось больше всего к него была сломана нога и перевязана голова.

– К чему все это? – с трудом спросил у генерала Дементьев – нас в чем-то обвиняют?

– Приказ самого Стрелкова Степана Соломонова доставить вас в Москву в дом советов. Больше сказать ничего не могу, узнаете на месте – сухо ответил генерал и завел мотор.

Неужели Стрелков похолодел Алексей. Смертельный враг отца, теперь ему точно не выпутаться.

Никто не переговаривался, Николай обнимал свою жену, Дементьев с непроницаемым лицом о чем-то размышлял, а Алексей приник к окошку. Из подчиненных Алексея пострадал только Дементьев и еще у Виктории было несколько ссадин и синяков на руках и ногах. Прозорин старался не думать о том, что с ними будет и всецело посвятил себя созерцанию. Вот они проехали первое кольцо заграждения, теперь здесь были в основном сотрудники КГБ. Огонь, не смотря на, все старания пожарных только усилился.

Посреди поля сверкнула яркая вспышка, и из воздуха появились два молодых человека лет двадцати: девушка и парень. Девушка была высокая и стройная с красивыми волосами, доходившими до пояса. Одеты они были очень странно. Девушка была в белоснежном обтягивающем сарафане. Причем настолько белоснежным, что смотреть было больно, хотя руки и ноги были испачканы и покрыты порезами. Парень был одет в темно-коричневый комбинезон, это был одноцветный максимально простой комбинезон. В руке он держал черный кожаный дипломат. Сбоку на дипломате были огромные золотые китайские иероглифы, точно такие же, как на татуировки Дементьева… Неожиданно Алексей заметил, что рукав комбинезона был порван, открывая обширную рану. А из раны сочилась голубая кровь… Алексей так и замер в изумлении.

Неожиданно из высокой травы перед неизвестными возник один из сотрудников КГБ. Парень выставил вперед руку с зажатой в ней, как показалось Алексею, шариковой ручкой. Ничего не произошло, только сотрудник КГБ обмяк и упал сначала на колени, а потом плашмя лицом в низ, словно кто-то в нутрии него отключил электричество.

Машина повернула направо, и Алексей больше не мог наблюдать странных молодых людей. Прозорин хотел было поделиться с товарищами увиденным, но вспомнив про голубую кровь, благоразумно промолчал.

Добавлено (08.03.2011, 10:42)
---------------------------------------------
Не раз я говорил что, прочитав первою главу нельзя уловить задумку, понять стиль повествования. Но мне так, же кажется, что из трех глав уже можно получить общее представление о том, что это будет. Особенно хорошо видно идею книги в третьей главе, по сравнению с двумя предыдущими. Жду ваших комментарий.